МАРК ВАЛЕРИЙ МАРЦИАЛ • ПЕРЕВОДЫ И МАТЕРИАЛЫ
L. IL. IIL. IIIL. IVL. VL. VIL. VIIL. VIIIL. IXL. XL. XIL. XIIL. XIIIL. XIVL. DE SPECT.

шатерников н. а.


Шатерников Н. А., LIBER IV, 21 перев.

iv viii. prima salutantes atque altera conterit hora...

Первый час и второй — это время дано для приветствий,
в третий хрипят голоса наших судейских дельцов,
вплоть до пятого Рим различными занят делами,
отдых усталым — шестой, труд затихает в седьмом,
5для умащенных борцов меж восьмым и девятым пространство,
час же девятый велит к ложам высоким прилечь,
час моих книжек, Евфем, — это будет только десятый, —
час когда ревностно ты служишь у царственных яств,
и услаждает себя небесным не́ктаром Цезарь,
10скромное кубков число полня владычной рукой.
Тут-то стихи ему дай... Боится шагом свободным
в утренний час к божеству муза моя подойти.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.


1 слл. Первый час и второй. О счете времени см. примеч. к I 108, ст. 9.

iv xiv. sili, castalidum decus sororum...

Силий, вечная слава Музам-сестрам!
Речью громкой караешь ты в поэме
ужас дикого клятвопреступленья,
Ганнибала обман и лживость пунов,
5восхваляя великих Сципионов —
отложи ненадолго всю суровость,
ведь декабрь, развлекая всех костями,
ненадежным рожком звенит повсюду,
и обманную кость игрок бросает —
10свой досуг подари моим Каменам,
и не морщи чела, читай спокойно
книжки полные шаловливой шутки.
Так, быть может, Катулл решился нежный
самому поднести Марону «Птичку».

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.


7. Декабрь — имеется в виду праздник Сатурналий.

14. «Птичку» — имеются в виду стихи Катулла о воробье Лесбии, которые Катулл мог поднести в дар Вергилию Марону.

iv xix. hanc tibi sequanicae pinguem textricis alumnam...

Вот толстошерстую шлю работу секванской ткачихи —
то гимнастический плащ из чужедальних сторон.
Скудный дар, но в холодный декабрь пригодиться он может;
имя его, дикаря, Спарту напомнит тебе.
5К бою ль готовишься ты, или в жаркий тригон ты играешь,
иль запыленной рукой ловишь противника мяч,
или же легкий как пух шар огромный другим ты бросаешь,
в беге ли хочешь сразить Ату легчайшего ты —
стужи в плаще не страшись, что порою пронижет все члены,
10также Ириды воды (как бы не хлынула вдруг).
Даром накрывшись моим, над дождем, над ветрами ты смейся;
в ткани тирийской не быть так безопасным тебе.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.


4. Имя его — имя плаща, который после гимнастических упражнений надевали атлеты и который назывался греческим словом «эндромида».

iv xxv. aemula baianis altini litora villis...

Байям равный красой своих дач, о берег альтинский;
ты, Фаэтона костры некогда видевший лес;
Сола, краса из дриад, что взяла Антенорова фавна
мужем когда-то себе у Эвганейских озер;
5ты, Аквилея, чья радость великая — волны Тимава,
где в семи устьях поил Кастор Киллара-коня, —
вы мне дадите приют и покой как старость настанет —
если я только смогу сам выбрать место себе!

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv xxvi. quod te mane domi toto non vidimus anno...

Постум, не мог я застать целый год по утрам тебя дома;
хочешь признаюсь тебе сколько я тут потерял?
«Дважды тридцать монет и трижды двадцать, наверно?»
Нет! Если тога и дрянь, все же я больше плачу.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.


3. Дважды тридцать монет — то есть шестьдесят сестерций.

4. Если тога и дрянь, все же я больше плачу — то есть даже самую дрянную тогу, сношенную при хождении Марциалом к Постуму, поэт покупал за большую цену.

iv xxvii. saepe meos laudare soles, auguste, libellos...

Часто мои ты любил похваливать книжки, о Август.
«Не за что», — шепчут враги, ты все же хвалишь меня.
Что я! В словах ли одних ты почтил меня? Ты подарил мне
то что другой никогда мне подарить бы не мог.
5Вот уж и снова грызет свои черные ногти завистник.
Больше мне, Цезарь, дари, больше — на горе ему!

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.


3—4. Ты подарил мне то что другой никогда мне подарить бы не мог. Марциал имеет в виду дарованные ему Домицианом «право трех детей» и звание трибуна. См. II 92 и III 95.

iv xxviii. donasti tenero, chloe, luperco...

Хлоя, нежному ты дала Луперку
тканей красных, тирийских, и испанских;
тогу — мыта она в Галезе теплом;
сардониксы индийцев, скифов яшму;
5сто дала золотых чеканки новой —
все даешь ты ему чего он просит...
О, несчастная! Жалкою ты стала!
Донага твой Луперк тебя обчистит.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv xxix. obstat, care pudens, nostris sua turba libellis...

О, мой Пудент дорогой! Моим книжкам их множество вредно,
надоедают они выходом частым своим.
Мило лишь редкое нам — плоды-первинки нам <в> радость;
зимние розы для нас будут ценнее всегда;
5хищной кокетки каприз к ней больше нас привлекает;
дверь что открыта всегда юношу не зазовет;
Персия чаще прочтут с его единственной книгой
чем «Амазонку», что нам Марс легкомысленный дал.
Если из книжек моих перечтешь ты какую захочешь,
10думай, что прочих и нет — будет дороже одна.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv xli. quid recitaturus circumdas vellera collo...

Что ж, нам задумав читать, платком ты кутаешь шею?
Нашим ушам бы скорей нужен был этот платок.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv xlix. nescit, crede mihi, quid sint epigrammata, flacce...

Верь мне, мой Флакк, непонятны совсем для того эпиграммы
кто полагает, что в них только смешки да игра.
Больше игры у того кто пишет про завтрак Терея
грозного, или про твой ужин, ужасный Фиест;
5или Дедала возьмет, как крылья он сыну приладил;
иль Полифема, как пас он сицилийских овец.
Нет, словесный пузырь от книжек далек моих вовсе;
Муза не вздута моя, будто в трагедиях плащ.
«Да, но дивятся тому, хвалу воздают, обожают».
10Верно, хвалу воздают, ну, а читают не то!

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.


1. Терей — фракийский царь, женатый на дочери афинского царя Прокне, вступил в связь со свояченицей Филомелой и вырезал ей язык, чтобы она не сказала о его насилии. Филомела все же смогла выткать на платье несколько слов, чтобы передать сестре о преступлениях ее мужа. Прокна из мести убивает своего сына Итиса и подает его на ужин Терею.

2. Фиест — по мифу, брат греческого героя Антея; последний убил сыновей Фиеста и угостил его их мясом.

3. Марциал подчеркивает, что его эпиграммы не связаны с мифологической основой. В связи с ростом науки падало значение мифологии, и она уже не была почвой для искусства. Художник черпает материал для произведений из жизни, он уже не обращается к образцам и сюжетам мифа. Произведения связанные с мифом кажутся Марциалу «словесным пузырем». В противоположность таким произведениям Марциал выдвигает свои эпиграммы, написанные на тему дня. Поэт защищает самый жанр эпиграммы и его право на существование. Жанр эпиграммы Марциал понимает в новом смысле. Эпиграмма в его определении — маленькое, насмешливое, острое стихотворение «с солью» и «уксусом».

iv liv. o cui tarpeias licuit contingere quercus...

Ты, стяжавший себе листву тарпейского дуба,
и по заслугам венком первым украсивший лоб,
если разумен, Коллин, все дни обрати себе в пользу,
думай, что каждый из них будет последним тебе.
5Не умолить никому сестер, нитку жизни прядущих,
и соблюдают они тот что назначили срок.
Криспа богаче ты будь, и духом тверже Трасеи,
жизнь пышнее веди чем даже франт Мелиор —
к пряже прибавки не даст Лахеза; сестер веретена
10станут... Одною из трех будет обрезана нить.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lv. luci, gloria temporum tuorum...

Луций, славное имя дней ты наших!
Гай старинный и Таг твоею волей
не уступят теперь речистым Арпам;
пусть рожденные в городах аргивских
5и Микены, и Фивы в песне славят,
или дивный Родо́с, иль страстной Спарты
дев бои в состязаньях в память Леды;
мы, потомки и кельтов, и иберов,
нашей родины грубые названья
10благодарным стихом почтить могли бы —
нашу Бильбилу, что своим металлом
превосходит и Норик, и халибов,
и Платею, звенящую железом,
где кругом, хоть и узкий, но бурливый
15протекает Салон (металл в нем крепнет);
Риксамар хороводы, и Тутелу,
и веселье попоек кардуанцев,
в алых розах цветущую Петеру,
Риги, с древним театром наших предков,
20и силаи (умеют дрот бросать там),
и озера Перузии, Тургонта,
воды чистые малой Тветониссы,
и дубняк знаменитый Бурадона,
где с охотой гуляет и ленивец,
25и поля крутосклонной Вативески,
где у Манлия пашет скот ретивый.
Ты смеешься, читатель утонченный,
этим грубым названьям? Что же, смейся!
Мне милее Бутунтов грубость эта.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lvi. munera quod senibus viduis_que ingentia mittis...

Ты в изобилии шлешь старикам и вдовам подарки —
этим за щедрого слыть хочешь ты, Гаргилиан.
Нет ничего грязнее тебя, ничего нет презренней —
козни твои называть можешь подарками ты!
5Так и обманный крючок заманит жадную рыбу,
с хитростью данный кусок глупых обманет зверей.
Что же такое дарить, что такое быть щедрым — открою,
если не ведаешь; мне, Гаргилиан, шли дары.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lvii. dum nos blanda tenent lascivi stagna lucrini...

Здесь, у ласковых вод, Лукрин меня держит веселый,
пемзовых гротов навес с шумом горячих ключей.
Ты ж обитаешь, Фавстин, в стране аргивского мужа;
двадцать от Рима столбов прямо туда приведут.
5Только ужасная грудь немейского чуда вспылала,
Байям уж мало гореть собственным стало огнем.
Значит, святые ключи и берег приятный, — прощайте,
общий приют Нереид с нимфами вместе, — прощай!
Пусть вы холодной зимой побеждаете холм Геркулеса,
10нынче пусть вас победит Тибур прохладой своей.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.


4. Двадцать... столбов — двадцать римских миль, или двадцать тысяч шагов.

iv lxiv. iuli iugera pauca martialis...

Дачка Юлия Марциала, прелесть!
Гесперидских садов ты побогаче,
на Яникуле ты высо́ты держишь,
от холмов пробегает ширь уступов.
5Ровный верх с небольшим всего подъемом
чистотой наслаждается небесной —
как холмов кривизну туман покроет,
ярким светочем верх тот загорится.
и легко убегает к чистым звездам
10кровля стройная на высоком доме.
Семь владычных холмов оттуда видно,
и весь Рим рассмотреть подробно можно,
Тускуланские горы, горы Альбы,
все прохладные местности под Римом,
15и Фиден старину, поселок Рубры,
Анны рощу плодовую Перенны —
юной крови она животных рада.
на Фламиниевой и на Соляной
вот носильщики; их повозки тихи,
20чтоб колесами сон не рушить сладкий.
Не мешает ему ход лодки ровный,
не мешают и лодочников крики,
хоть и Мульвиев мост вблизи, — и кили
заскользив полетят священным Тибром.
25Дачки этой хозяин так любезен,
что ты чувствуешь в ней себя как дома;
так приятна она и так уютна,
и встречает с таким гостеприимством.
Не священный ли дом тут Алкиноя,
30иль Молорха, что вдруг узнал богатство?
Вы, всегда не довольные доходом,
сто мотык на холодный бросьте Тибур,
иль Пренесту, и Сетию крутую
арендатору сдайте одному вы.
35Я ж скажу, что всему предпочитаю
дачку Юлия Марциала, прелесть.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lxxii. exigis ut donem nostros tibi, quinte, libellos...

Требуешь, Квинт, чтобы я подарил свои тебе книжки.
Нет у меня! Продает Три́фон их в лавке своей.
«Деньги давать за пустяк, за стихи, да в здравом рассудке?
Глупостей не допущу», — так говоришь ты. И я.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lxxx. declamas in febre, maron, – hanc esse φρένησῐν...

И в лихорадке стихи, Марон, ты читаешь. Безумье!
А коль не видишь того, что ты не в уме, друг Марон!
Болен — читаешь ты нам; новый приступ — опять ты читаешь
(если иначе вспотеть ты не способен — ты прав).
5«Самая лучшая вещь!» Ты ошибся; коль бьет лихорадка,
самая лучшая вещь — это, Марон, помолчать.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lxxxi. epigramma nostrum cum fabulla legisset...

Прочла Фабулла эпиграмму — речь вел я,
что нет отказа никому у дев наших, —
и отказала первый раз, второй, третий
поэту в ласках. Дай надежду мне, дева!
5Желал я чтобы был отказ, но не вечный.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lxxxvi. si vis auribus atticis probari...

Если тонкого слуха ищешь, книжка,
наставленье тебе, совет подам я —
пусть просмотрит тебя Аполлинарий!
Лучше нет никого, нет просвещенней,
5благосклоннее нет, и нет правдивей;
если он наизусть тебя запомнит,
не страшны тебе будут козни злобных,
для макрели не дашь обвертки смертной.
Коль осудит тебя, беги скорее
10в те лавчонки где торг идет соленым —
там испишет тебя с изнанки мальчик.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lxxxviii. nulla remisisti parvo pro munere dona...

Дара ты мне не прислал никакого за малый подарок,
а Сатурналий прошел пятый теперь уже день.
Септицианова нет серебра, ну хоть скрупулов шесть бы,
нет и салфетки что шлет с вечным роптаньем клиент;
5нет и горшка что от крови тунцов (ими славен Антиполь)
сделался красным, и нет с мелкою фигой горшка;
нет и пиценских олив в морщинах — маленькой связки, —
чтобы ты мог говорить будто о мне не забыл.
Речью и ласкою глаз других ты, пожалуй, обманешь;
10я же отлично узнал все лицемерье твое.

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

iv lxxxix. ohe, iam satis est, ohe, libelle...

О, довольно уже, довольно, книжка!
До конца я дошел, вот самый шарик.
Ты все рвешься вперед, идти все хочешь,
на последнем листе себя не сдержишь,
5будто замысел твой еще не кончен,
хоть и кончен был он давно на первом.
Вот уж ропщет читатель и томится,
и за мной говорит твой переписчик:
«О, довольно уже, довольно, книжка!»

Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.

На сайте используется греческий шрифт


© Север Г. М., 2008—2016